Но, конечно же, знание этой горькой правды уже ничего не меняло. Уже не исправить того, что произошло: они с Эрнаном занимались любовью. Ее разрыв с ним был мучительно болезненным, но быстрым. Разве смогла бы она перенести боль расставания, если бы оно тянулось несколько недель или даже месяцев? В конце концов она бы все равно потеряла его.
Услышав стук в дверь номера, Бет машинально сказала «сейчас открою» и лишь потом подумала, что вовсе не обязательно стучит горничная. Это мог быть и Дуарес, а ей вовсе не хотелось, чтобы он вошел прямехонько в ванную и застал ее обнаженной. Она быстро выбралась из воды, набросила на себя купальный халат и прошла в переднюю.
– Кто там?– спросила она, уже интуитивно зная, каким будет ответ.
– Эрнан.
– Чего тебе надо?
– Поговорить с тобой. Что еще я могу делать здесь.
Ее сердце болезненно дрогнуло. Бет не была готова к этому визиту. Она узнала слишком много и слишком внезапно и не в состоянии перенести еще одну встречу с Эрнаном. Во всяком случае – не сегодня.
– Я думала, что мы уже все сказали друг другу.
Из-за двери донесся раздраженный голос:
– Ты не хуже меня знаешь, что это не так. Открой-ка все-таки дверь, или мне придется прибегнуть к более радикальным мерам.
Бет с сомнением оглядела замок и петли соображая, что может быть на уме у визитера. Надо полагать, он не станет вышибать дверь? А ведь может, предупредил ее внутренний голос. И раз уж он владелец отеля, кто посмеет, остановить его?
Дрожащие пальцы Бет медленно дотянулись до защелки замка и повернули ее, а затем метнулись к воротнику халата и накрепко вцепились в мягкую ткань. Дуарес вошел в комнату. Бет инстинктивно отступила назад.
Если он заготовил заранее какую-нибудь фразу, она осталась невысказанной из-за сбившегося дыхания. Испанец просто задохнулся, когда его взгляд упал на халат Бет и на влажные завитки каштановых волос, беспорядочно спадавших на плечи.
Бет поняла, что в последние дни Эрнан видел ее только с прической. А с распущенными волосами она выглядит иначе – беззащитной и ранимой. И это вовсе не те черты ее характера, которые уместно демонстрировать сейчас.
– Я... Я пойду и надену на себя что-нибудь.
– А стоит? Я видел тебя в более откровенных нарядах, и даже...
Бет не позволила ему договорить:
– Пять лет назад. Но я уже говорила тебе, что это было очень давно.
Оценивающий взгляд черных глаз испанца стремительно обшарил женскую фигуру.
– Ты мало изменилась. Словно отборное вино, которое со временем становится только лучше. Пять лет назад ты была всего лишь хорошенькой девушкой, а сейчас превратилась в красивую женщину.
Хорошенькой? Что он имеет в виду? Радующее глаз сочетание лица с правильными чертами и пропорциональной фигуры? Пожалуй, да, и ничего более. А вот что касается прочих женских достоинств... Что же это за женщина, которая не может удовлетворить мужчину в постели?
Бет заставила себя выдержать взгляд Дуареса и не поддаваться волне мертвенного холода, накатывающего на нее всякий раз, когда она вспоминала о своей неискушенности в первую внебрачную ночь.
– Я уверена, что ты явился сюда не для того, чтобы сделать мне комплимент, Эрнан. Ты хотел поговорить. О чем?
Черные глаза остановились на ее лице.
– И ты так легко спрашиваешь об этом после нашего разговора за обедом? Неужели ты действительно думаешь, что мы просто должны все забыть?
– Да ты вряд ли веришь тому, что я сказала за обедом.
– Ну, а если не верю?
Бет с трудом подавила злость, вспыхнувшую в ней. Пять лет Эрнан считал, что она обманула его. И сейчас, без сомнения, ему было нелегко вот так, с ходу, отказаться от всего, что вызывало в нем гнев и ненависть.
– Ты можешь верить или не верить, но я и в самом деле не имела ни малейшего представления о том, что Рой пытается подставить меня. Во всяком случае, я не принимала в этом никакого участия. Боже! Если бы я знала! – Бет испытывала чувство отвращения при одной мысли о подлом замысле отчима.
Дуарес не сводил с нее пронизывающего взгляда.
– Если это действительно так, то почему ты тогда не осталась и не сказала мне правду?
Бет облизнула губы и сдавленно произнесла:
– Остаться? Ты не дал мне такой возможности. Ты же приказал убираться с виллы Сан-Рокес, помнишь?
Дуарес нахмурился:
– Приказал тебе? О чем ты говоришь?
– Когда Рой вернулся, он сказал, что ты настаиваешь на том, чтобы мы с ним немедленно уехали. Что ты не хочешь застать меня там, когда вернешься...
Испанец выругался сквозь зубы, прежде чем спросить:
– И ты поверила ему?
– Как можно было не поверить? И все же я хотела поговорить с тобой, но...
– Что «но»?
– Рой был так зол... Он настойчиво повторял, что я сорвала ему контракт, что ты требуешь нашего отъезда...– прерывающимся голосом ответила Бет. Это была правда, но не вся.
Дуарес угрюмо нахмурился.
– Ты думаешь, что, если бы я хотел выставить тебя, не нашел бы мужества сказать об этом лично? Ты действительно веришь, что я использовал Роя в качестве посыльного? – жестко спросил он.
Беспорядочные мысли метались в мозгу Бет. Если Дуарес не хотел, чтобы она уезжала, почему он отказывался говорить с нею по телефону?
– Но я пыталась дозвониться до тебя из Нью-Йорка. Ты даже не стал говорить со мной. Я постоянно наталкивалась на ледяной отказ твоих секретарш.
Дуарес покачал головой.
– Когда я узнал, что ты вовлечена в проделки Роя, я не поверил этому. Я думал, он лжет. Но ты в тот же день уехала из Малаги – вместе с отчимом! – и даже не сделала попытки связаться со мной. Оставалось единственное объяснение: ты виновна, как и сказал Рой. Поверив в это, я был так разъярен, что раз и навсегда решил прервать с тобой всякие отношения.